Музыка, вперед! - Страница 6

– Но что касается Лауры и Бьянки, я с тобой не согласен!

Перед зардевшейся синьорой Капелляро Аттилио перечислил все прелести своей супруги, расхваливая их чрезмерно поэтично, но с трогательным энтузиазмом. Не желая отставать, Марио детально, расписал физические и моральные достоинства своей половины. Вскоре свидетели поединка узнали все подробности об обеих дамах, но никаких нескромных мыслей это не вызвало, ведь речь шла о том, чья идеология выйдет победительницей из этого спора. И в Этом вопросе сторонам пришлось согласиться на ничью.

– Ты и твой сынок Джанни – вы для меня отбросы, грязь! И когда я увижу вас обоих связанными, стоящими спиной к карательному взводу…

– Что ты тогда сделаешь?

Это спросил Джанни, он только что вошел в комнату. Он устремился к Марио и взял его за грудки:

– Ну, скажи, что ты сделаешь, убийца? Шпион! Ты позор для своей семьи!

– Что ты говоришь, Джанни! И кому – мне, твоему родственнику!'

Марио чуть не плакал. Он обратился к остальным:

– Мальчишка, которого я когда-то учил делать ловушки для птиц, и вот какие слова он мне бросает в лицо!

– А ты сам что сейчас говорил отцу?

– Это разные вещи! С твоим отцом – это политика, а в твоем случае – просто плохое воспитание!

– Ты смеешься над нами?

– Пойми меня, Джанни. Для меня твой отец в политике – ничтожество, антифашист, бездельник! И я говорю с ним так, как должен и имею право говорить. Но между нами, в конце концов… ты следишь за мыслью? Я не сказал, что не уважаю его.

– Ты так его уважаешь, что хочешь убить?

– Только в политическом плане, Джанни, только в политическом!

– Но, черт возьми, когда твои немецкие друзья всадят ему в шкуру дюжину пуль, он умрет как политик или как человек?

Веничьо оказался лицом к лицу с проблемой, о которой он не думал всерьез до сих пор. Он в раздумье потер подбородок.

– Да, очевидно…

– И ты вообразил, что я позволю расстрелять моего отца?

– О, ты понимаешь, я сказал это просто так… Между нами, я не хотел бы никого расстреливать.

Но тут встрял Виргилий Сандрино, маленький сапожник, над которым все смеялись из-за его небольшого горба:

– Может, ты, Марио, и не хотел… Но мы, настоящие, чистые фашисты, мы собираемся очистить страну от всякого сброда, ты слышишь? Они все получат по заслугам! Капелляро, его сын, де Беллис, Бонакки и падре – все заговорщики, которые выгнали нас из мэрии! Они заплатят за это и не позднее, чем завтра!

От возбуждения он начал брызгать слюной. Даже его друзья почувствовали к нему отвращение. Марио перебил оратора:

– Не забывай, что мэр – я, Виргилий, и что ты должен ждать, пока я не разрешу тебе говорить, а я не разрешаю, потому что ты говоришь одни глупости.

– Я не нуждаюсь в твоем разрешении, а если вы все не хотите меня слушать, я знаю, к кому мне обратиться!

И он вышел, оставив их в недоумении. Бергасси поинтересовался общим мнением:

– Как вы думаете, что он сделает?

Аттилио успокоил:

– Ничего особенного. Пойдет к себе в берлогу давиться собственной злобой. Забавные у тебя приятели, Марио.

– Не увиливай от разговора! Теперь, Джанни, поговорим об Авроре. Я заявляю тебе перед всеми – будешь у меня в ногах валяться, а я все равно не отдам за тебя дочь! Она слишком хороша для тебя! И потом, я не хочу иметь внуков, в чьих жилах будет течь кровь твоего отца!

Джанни возразил:

– Не беспокойся! Сам приведешь свою дочь ко мне со всей деревней впридачу, а я скажу – можешь оставить ее себе!

– Может, она недостаточно хороша для тебя?

– Вот именно.

– Шпана! Да ей нет равной во всей округе, и ты от нее отказываешься?

– Это мое право, разве не так? А если ты так спешишь от нее избавиться, на то есть Сандрино, он не станет претендовать на лучшее.

От оплеухи, которую ему залепил Марио, парнишка едва устоял на ногах. Он хотел броситься на обидчика, но отец остановил его.

– Угомонись, иначе я тебе добавлю! Тебе не стыдно так говорить о девушке?

Марио сказал, сохраняя достоинство:

– Спасибо, Аттилио. Но не думай, я благодарю тебя не в политическом смысле, понял? Итак, Джанни, почему ты отказываешься от моей Авроры?

– Потому, что я не хочу, чтобы она родила мне детей, в жилах которых будет течь кровь их деда, фашиста и убийцы!

Атмосфера накалялась, когда опять появился Виргилий в сопровождении Лючано Криппа. На губах сапожника играла зловещая улыбка. Дон Лючано поклонился:

– Здравствуйте, синьора, здравствуйте, друзья мои…

Никто не осмеливался и пикнуть, спрашивая себя, что означает этот визит. Дон Лючано без приглашения развалился в кресле.

– Виргилий сказал мне, что вы собираетесь договориться полюбовно?

Так как он, казалось, обращался непосредственно к Веничьо, тот ответил за всех:

– Да вот, дон Лючано. Мы не такие люди, чтобы причинять друг другу боль. Мы уже почти договорились. Аттилио вернет мне мой шарф мэра, и завтра я вернусь в мэрию вместе с моим муниципальным советом.

Капелляро не мог согласиться с этим:

– Я что-то не понимаю, с чего это вдруг я тебе отдам шарф мэра?

Марио не слишком хотелось затевать спор в присутствии Криппа, и он притворился, что уступает:

– Мы с тобой всегда договоримся, Аттилио.

Дон Лючано засмеялся коротким отрывистым смехом, который заставил всех вздрогнуть:

– Но дело-то касается не только вас двоих.

– О, наши друзья нас послушают!

– Я в этом уверен, дорогой Марио, но есть и другие заинтересованные лица, кроме ваших друзей.