Музыка, вперед! - Страница 21

Джанни побагровел:

– Какой полицейский?

– Тебя это не касается! У тебя больше нет прав на меня. Прощай!

Он с трудом поборол желание броситься за ней вдогонку. Хотя он и не поверил ей, но в глубине души его начало терзать легкое беспокойство.

Карабинер достал бутылку белого вина и два стакана. Необходимо было выпить, чтобы поднять дух и себе и Капелляро.

– Джузеппе… ты знаешь, я не убивал Криппа.

– Не расстраивайся, Аттилио.

– Кто меня защитит, когда я приеду в Фоджу?

– Ты пока еще здесь…

Слегка успокоившись, Капелляро осушил стакан и добавил:

– До чего упрямый этот толстяк. Но у меня нет ни малейшего желания умирать во цвете лет!

– Ты так дорожишь жизнью?

Пленник поднял глаза, чтобы убедиться, не смеется ли над ним карабинер.

– Конечно, дорожу! А ты нет?

– О, я…

В голосе Джузеппе слышалась такая отрешенность, что Аттилио растрогался. Он тихо сказал:

– Это правда… твое «несчастье»… Прости меня.

Доверительная беседа была прервана приходом комиссара и его подручных. Данте был зол. Несмотря на свой опыт, хитрость и нюх охотника, Виргилий оказался неспособен отыскать следы похитителей трупа. Он вспылил, застав карабинера распивающим вино с пленником.

– Вы пьете с человеком, обвиненном в убийстве?

– Я не могу пить один, синьор комиссаар.

– На службе не пьют!

– Но так как я нахожусь на службе 24 часа в сутки…

– Замолчите! Я направлю рапорт о вашем поведении куда следует. Вы потеряете эту должность!

– Невозможно.

– Невозможно?

– Я служу в Страмолетто, потому что никто никогда не хотел сюда ехать.

– Меня не интересует ваше мнение. Впрочем, вы больше всех замешаны в этом деле. Если бы вы добросовестно выполняли ваши обязанности, то не допустили бы появления антифашистских настроений. И потом ваше место не здесь, а в армии. Вам должно быть стыдно отсиживаться в тылу, когда ваши товарищи погибают на фронте.

– Я уже говорил вам, синьор комиссар, – война меня не интересует. Меня вообще ничто не интересует со времени моего несчастья.

– Да вы пьяны?

– Я вам объясню…

– Мне смешны ваши объяснения! Карабинер, застегните наручники на руках арестованного и ждите меня в машине. Барбьери, вы отвезете предполагаемого убийцу Криппа в Фоджу. Я продиктую вам письмо для начальника полиции. Завтра вы вернетесь за мной и Пицци. Карабинер, проследите, чтобы ваш пленник не сбежал. Вы отвечаете за него головой.

Почти вся деревня собралась у дверей. Джузеппе пришлось прокладывать себе дорогу в толпе. Когда люди увидели, что он ведет Аттилио, со всех сторон раздались упреки:

– Джузеппе, мы так доверяли тебе!

– Джузеппе, как ты можешь так поступать?

– Чертов карабинер, ты забыл, что Аттилио был твоим другом?

Джузеппе невозмутимо продвигался вперед, ведя за собой Аттилио. Что он мог им ответить? Крестьянин по имени Сазини, распалившись больше остальных, вцепился в карабинера, крича ему в лицо:

– Если бы не полицейские, которые тебе помогают, Джузеппе, я бы плюнул тебе в лицо!

Пленнику пришлось вступиться за своего охранника:

– Что на вас нашло? Вы же знаете Джузеппе. Если он так делает, значит, не может поступить иначе. Это я должен сердиться на него, но я же не сержусь! Мы остались друзьями и даже выпили по стаканчику белого вина. А на твоем месте, Сазини, я бы не стал говорить несправедливые слова человеку, который пережил такое несчастье!

Женщины, сбившись в кучу, образовали живую крепость между карабинером и полицейской машиной. Джузеппе и Аттилио прошли сквозь облако крика, плача, стонов и проклятий. Лаура уцепилась за мужа. Бьянка уверяла Аттилио, что отныне он займет место в ряду святых мучеников, а карабинер чувствовал себя римским солдатом, который расчищает путь Христу, несущему крест.

Виргилий жил теперь только для того, чтобы отыскать тело Криппа. Сотрясаемый злобой, сапожник заново переживал все унижения, испытанные им с момента приезда полицейских. Ах, как он ждал их приезда, готовый вкусить сладкий плод мести, обещанной ему два месяца назад! И вот теперь люди из Фоджи стали для него дополнительным источником публичных оскорблений! Но последнее слово будет за ним! Он не будет ни есть, ни спать, пока труп дона Лючано не предстанет перед судом, чтобы разоблачить преступников и оправдать Сандрино Виргилия. Он решил методично обследовать всю местность. Хотя маловероятно, что какая-нибудь семья согласится дать временный приют бренным останкам дона Лючано, он дал себе слово заглядывать во все погреба, гумна, сараи, конюшни и чердаки, пока жители будут в поле, или за столом, или в постели. Он скорее умрет, чем сдастся!

Бутафочи старательно подписывал служебное письмо начальнику полиции Фоджи, когда громовой голос заставил его подпрыгнуть на стуле и выпустить из пальцев ручку.

– Где комиссар? Мне надо сказать ему пару слов.

Учительница вошла, оттолкнув Барбьери и Пицци. Бутафочи почувствовал неожиданную симпатию к толстухе, которая напоминала ему покойную Леонтину.

– Пустите ее! Что желаете, синьора Каралло?

– Я только что видела Капелляро, он шел в наручниках, как какой-нибудь преступник!

– Он и есть преступник!

– Кого он убил?

– Лючано Криппа.

– Если бы это было правдой, я бы восхищалась Аттилио за то, что он избавил деревню от этой падали. Но, к сожалению, он на это не способен.

– Я другого мнения.

– Он признался?

– Нет, но мы заставим его признаться.

– Сомневаюсь. Вы нашли тело?