Музыка, вперед! - Страница 9

К оглавлению

– Ты говоришь, что я не смогу пойти к дону Лючано?

– Да.

– На что спорим?

– На что хочешь.

Сапожник выложил на стол банкноту в 100 лир.

– Давай столько же, Джузеппе, если не дрейфишь.

Карабинер в свою очередь достал 100 лир:

– Вот.

– Отлично. Надеюсь, у тебя достаточно деньжат, коль ты так легко с ними расстаешься! Впрочем, это твое дело. А теперь я пойду к дону Лючано и вернусь с ним за выигрышем.

– Подожди!

Джузеппе вынул из ящика стола револьвер и протянул его сапожнику:

– Держи!

– Что мне с ним делать?

– Тебе незачем уходить отсюда, чтобы присоединиться к дону Лючано.

– Что ты имеешь в виду?

– Дон Лючано мертв.

Они вскричали хором:

– Мертв?

– Пьетро Массачо нашел его на тропинке у дома. Его убили. Итак, Виргилий, ты идешь к нему или нет?

Сапожник оттолкнул протянутый револьвер.

– Я не знал.

– В следующий раз не будешь спорить, Сандрино.

Говоря это, Джузеппе сгреб со стола обе сотенные.

– А теперь пойдем посмотрим, ждет ли нас дон Лючано на месте, как условились.

Как только вдова Марини оповестила падре о смерти Криппа, кюре Фаусто Марбелло обратился к Господу с молитвой, прося его не быть слишком суровым в этим грешником, ушедшим в мир иной, даже не исповедовавшись. Честно говоря, он сделал это из чувства долга, но не по убеждению. Ему не удавалось заставить себя оплакивать смерть Криппа. Он только сожалел, что у него не было времени, чтобы поговорить с ним и подготовить надлежащим образом к переходу в иной мир. Когда вдова ушла, дон Фаусто взял молитвенник и вышел из дома. Не желая останавливаться для пустых разговоров, падре шагал, опустив голову, но не смог притвориться, что не слышит зова Бьянки Веничьо. Голос жены Марио, обычно такой громкий и звонкий, заглушали рыдания.

– Что случилось, Бьянка? Я спешу, Лючано Криппа умер и…

– Если умер, значит, может немножко подождать, а вот моя дочь – с ней надо поторопиться! Она хочет покончить с собой!

– Это еще что за глупости?

– Это чистая правда, дон Фаусто… Вчера вечером она вернулась в ужасном состоянии и с тех пор открывает рот только затем, чтобы заявить о своем желании умереть. Неужели мне придется похоронить родное дитя? Господь не допустит этого!

– Милость божья бесконечна, Бьянка, ты сама знаешь. Что с ней случилось?

– Она ничего не хочет говорить даже мне, своей матери! Ах, падре, вы правильно сделали, что не завели детей. Это неблагодарные бессердечные чудовища, недостойные родительской заботы! Ах, почему я не ушла в монахини! Жила бы сейчас спокойно.

– Ну, это спорный вопрос… Пойдем поговорим с ней.

– Скажите ей, что если она будет продолжать, то я сама себя убью!

Дон Фаусто не выдержал:

– Когда вы все перестанете говорить о смерти безо всякого уважения? А если Бог прислушается к вашим словам и выполнит ваши неосторожные пожелания?

В этот момент воздух наполнился гулом, который, казалось, приближался к ним. Бьянка и дон Фаусто замолкли, прислушиваясь к этой смутной угрозе. Синьора Веничьо прошептала:

– Может, он уже начал это делать?

Бледная, уронив руки на колени, Аврора сидела, являя собой воплощение безграничного отчаяния. При появлении священника бабушка Белла пожала плечами:

– Эта ненормальная послала за вами?

Бьянка возразила:

– Не хочешь ли ты, чтоб я оставила свою дочь умирать?

– Дурочка, молодые девушки никогда не умирают из-за таких историй. Ты не помнишь свою молодость?

Кюре положил свою руку на плечо Авроры:

– Мне ты можешь рассказать все. Почему ты хочешь умереть?

– Из-за Джанни.

Мать бросилась в крик:

– Джанни Капелляро? Что он тебе сделал, сокровище мое? Если он обидел тебя, то я буду не я, если не подожгу их дом и не спалю это дьявольское отродье!

Дон Фаусто взбесился:

– Хватит, Бьянка! Что с вами стало? Я слышу одни угрозы и оскорбления! Берегитесь, сейчас не время сворачивать с пути праведного.

– Они боятся, падре, – засмеялась бабушка Белла. Священник подмигнул ей в знак взаимопонимания, затем повернулся к Авроре:

– Итак, что между вами произошло?

– Он больше меня не любит!

– С чего бы это?

– Потому что я дочь своего отца!

Дон Фаусто мягко заметил:

– И давно он это узнал?

– Вчера вечером Джанни сказал мне, что мой отец хочет расстрелять его отца и что в такой ситуации между нами все кончено. Он ушел, не захотев целоваться с дочерью убийцы!

Это объяснение потонуло в водопаде девичьих слез.

Падре нашел всю компанию у трупа Лючано Криппа, лицо которого было прикрыто платком. Они расступились перед священником. Тот опустился на колени и начал читать поминальную молитву. Сняв шляпы и картузы, остальные присоединили свои голоса к голосу падре. Закончив, кюре Страмолетто поднялся с колен и обратился к карабинеру:

– Наверное, надо перенести тело в дом?

– Конечно.

– Я думаю, мне следует пойти раньше вас, чтобы подготовить бедняжку Сильвану?

Кто-то обронил:

– У меня такое впечатление, что она не станет слишком горевать.

Кюре строго поглядел на присутствующих:

– Я не хочу знать, кто это сказал, но ему должно быть стыдно. Надеюсь, он покается в этом на исповеди в субботу. Лючано Криппа был, безусловно, сложный человек и не слишком ревностный христианин, но это не причина…

– Чтобы его убить?

Дон Фаусто озадаченно замолчал. Затем, осознав смысл брошенной фразы, переспросил:

– Что ты сказал, Виргилий?

В ответ сапожник опустился на колени перед трупом: